УДК: 372.881.161.1

Введение

Стимулом к созданию специальных курсов «Русский язык для переводчиков» и «Стилистика для переводчиков» на платформе PROtranslation послужил объективный запрос на обучающие программы, касающиеся следующих вопросов: в большинстве случаев все преподаватели переводческих дисциплин в своей профессиональной деятельности сталкиваются не только с проблемами, которые связаны с тем, что слушатель-переводчик плохо владеет иностранным языком, но и с проблемами, обусловленными незнанием или пренебрежением правилами русского языка, носителем которого переводчик является.

«Умение правильно говорить на родном языке, — справедливо отмечает Г. Э. Мирам, — не даётся от рождения, не учат этому, к сожалению, и современная школа или институт. Поэтому родной язык и риторика должны занимать в программе обучения переводчиков такое же важное место, как и иностранный язык» [1, с. 10]. Очевидно, специалисту, который переводит тексты на русский язык, не только важно регулярно работать над собой в плане знания иностранного языка, но и нужно восполнять пробелы в знаниях русского, вспоминать то, что было забыто, и систематизировать то, что казалось бессистемным во время обучения в вузе: «…прежде чем студент начнет переводить, он должен знать не только особенности изучаемого иностранного языка, но и в первую очередь в совершенстве владеть родным языком, обладать навыками внутриязыковых трансформаций, перефразирования и т. д.» [2, с. 68–69].

Здесь, однако, возникает закономерный вопрос: если мы хотим помочь переводчику в его работе над собой, то какие блоки знания о языке первостепенно нужны именно ему, а не любому специалисту, который работает с текстами? И ответить на этот вопрос не представляется возможным до тех пор, пока не будут исследованы многочисленные переводные тексты, а результаты этого исследования не будут приведены в логичную систему. Поэтому первым этапом подготовки специальных курсов стало изучение практики — массива переводных текстов.

После того как тексты были проанализированы в объёме, достаточном для того, чтобы можно было делать системные выводы (около 500 текстов в разных стилях), мы вышли на второй этап — структурировали курс, обозначив несколько направлений. Условно их можно назвать так: «Текст как единое целое», «Разнообразие лексических единиц», «Конструкции, которые осложняют простое предложение. Сложное предложение», «Основы редактирования». Вопросы стилистики заслуживали отдельного рассмотрения и были вынесены нами в специальный курс «Стилистика для переводчиков».

На третьем этапе были подобраны задания, закрепляющие теоретический корпус. Главный критерий, которому они должны были соответствовать, — это в комплексе стимулировать умственную работу разного типа: от погружения в словари до творческого креатива. В процессе обучения задания корректировались с учётом свежеполученных знаний о том, что даётся слушателям с трудом.

В данной статье мы поделимся своими наблюдениями, сделанными на протяжении работы с тремя потоками: «Русский язык для переводчиков» и двумя — «Стилистика для переводчиков». Мы расскажем, какие проблемы владения языком перевода оказались наиболее распространёнными и какими методами, на наш взгляд, можно бороться с этими проблемами.

I. Проблемы владения языком перевода

В ходе подготовки курсов был проанализирован массив текстов переводов с разных языков (английский, французский, немецкий, польский, чешский и др.). Материалом для анализа послужили задания на перевод, выполненные слушателями курсов компании PROtranslation, тестовые переводы, присылаемые в компанию соискателями, а также коммерческие и художественные тексты из портфолио фрилансеров на онлайн-биржах, где представлен раздел услуг «Переводы». Для создания курса по стилистике отбирались тексты разных жанров внутри разных функциональных стилей: так, для работы с официально-деловым стилем были проанализированы тексты договоров, резюме, патентов, деловых писем и т. п.

Тексты переводов разбирались в двух направлениях: с одной стороны, было важно выявить самые типичные ошибки и недочёты, с другой — отыскать общие ситуации, в которых переводчик оказался недостаточно щепетилен в выборе слов и конструкций, то есть формально выполнил свою задачу без ошибок, оставив, однако, пространство для работы редактора.

В текстах можно было выделить примеры разных групп переводческих ошибок по классификации Е. В. Аликиной [3, с. 66–67], но наиболее частотными в нашем случае оказались следующие:

• искажение фактов — семантические искажения и подмены;
• искажение логики — изменение характера связи между компонентами высказывания, противоречия;
• опущения — пропуски элементов содержания исходного сообщения;
• добавления — включение элементов, которые в исходном сообщении отсутствовали;
• стилистические ошибки — смешение жанров и стилей, громоздкие фразы, канцелярит.

Проанализировав ошибки, которые не связаны с уровнем владения иностранным языком, мы выделили несколько главных причин, по которым переводчик снижает качество собственного текста. Эти причины таковы:

1. Переводчик не усвоил правила и допускает орфографические, пунктуационные, грамматические, синтаксические ошибки.
2. Переводчику не хватает знаний по теории текста, он игнорирует аспекты целостности и связности текста.
3. Переводчик не учитывает прагматическую составляющую материала.
4. Переводчик работает со смыслами, формами и прагматической составляющей материала, следуя логике исходного языка и игнорируя специфику языка-реципиента.

Далее поговорим подробнее о каждой из этих причин.

Орфографические, пунктуационные, грамматические, синтаксические ошибки

В рамках курса «Русский язык для переводчиков» мы изначально решили ни в каком объёме не работать над орфографией и пунктуацией, полагая, что специалист-переводчик в силу профессии обязан владеть базовыми правилами грамоты. Тем не менее в рамках курса учащиеся получают возможность под другим углом взглянуть на привычные знания и повысить уровень собственной грамотности. Так, разобравшись с тем, какую нагрузку в русском языке несут на себе разные части речи и разные синтаксические конструкции, они становятся способны посмотреть на данные языковые единицы в свете их функциональной специфики и — как следствие — осмыслить правила уже в их функциональности: почему пишут именно так, а не иначе. «Одно из решений проблемы со словами и их значениями — выяснить, как слово стало обозначать все то, что оно теперь обозначает» [4, с. 53] — этот принцип можно применить и к более мелким, и к более крупным, чем слово, единицам.

На наш взгляд, в преподавании важно понимать, что незнание правила может быть вызвано не нежеланием его заучивать, а непониманием того, как появилась практика определённого написания. Например, в случае с раздельным и слитным написанием «не» с причастиями, конечно, можно ещё раз дать ссылку на правило — и прилежный учащийся, вероятно, повторит его, механически применит в работе, а в идеале запомнит и будет применять всегда. Однако более эффективным путём видится всё же анализ традиции писать так, а не иначе. В нашем примере, в частности, важно, что раздельное написание обусловлено наличием эксплицитного или имплицитного противопоставления (ср. незавершённый роман — не завершённый из-за болезни роман, ≈ роман без авторской концовки).

Когда мы имеем дело с пунктуацией, нам важно объяснить, например, что точка позволяет сделать больший акцент на предваряющем её слове, нежели запятая, а двоеточие позволяет дать читателю сигнал о том, что далее мы планируем развернуть сказанное до двоеточия.

Нарушение принципов целостности и связности текста

Без понимания текста как целостной и связной макроструктуры создание качественного перевода представляется невозможным. «Понятие целостности текста ведёт к его содержательной и коммуникативной организации, а понятие связности — к форме, структурной организации» [5, с. 29]. В ситуации, когда переводчик переводит предложения, а не высказывания, абзацы, а не тематические блоки, группу абзацев, а не текст, формальный подход разрушает принципиально важные внутренние связи между речевыми единицами, и текст, даже формально являющийся грамотным, как минимум не является образцовым, а как максимум не выступает воплощением оригинальной авторской идеи.

Приведём в качестве примера фрагмент из перевода газетной колонки: «Самовлюбленному богачу, ценителю роскоши и красивой жизни удалось позиционировать себя как защитника униженных и оскорблённых, за что и выбирал его рабочий класс — преимущественно белые американцы из небольших городков и поселений». Речь идёт о 45-м президенте США Дональде Трампе и его электорате, и даже далёкий от политики человек усомнится в том, что рабочий класс в США «преимущественно белый». Конечно, автор имел в виду, что за Трампа голосовали в том числе «униженные и оскорблённые», а в их рядах — рабочие. Правда, не все рабочие, а белые и не из крупных городов.

Для многих переводчиков становится открытием или накрепко забытой историей из прошлого тема-рематическая структура текста и актуальное членение предложения. Между тем усвоение этих понятий позволяет избежать многих ошибок и неточностей в выражении мысли на русском языке. Если переводчик твёрдо знает, что исходным пунктом сообщения является что-то, уже известное собеседнику или всем людям вообще (тема), а смысловым центром сообщения является новая информация (рема), ему, несомненно, удаётся решать коммуникативную задачу с большим успехом. Владея знанием того, что есть актуальное членение высказывания или текста, переводчик может глубже проанализировать исходный текст и грамотно перенести на новую языковую почву все информационные акценты.

Многие переводоведы в качестве основной единицы перевода рассматривают именно текст, ведь текст — это глобальная структура, которая выражает себя в микроструктурах, при этом подчиняя себе каждую из этих микроструктур. Навыки анализа текста обязательны для того, чтобы точно передавать глобальное содержание, не жертвуя им в угоду малосущественным деталям. Если текст не рассматривается как макроструктура, то детали оказываются в приоритете, а то, как они между собой связаны и почему скомпонованы именно таким образом, игнорируется.

Для всех, кто работает с текстами, важны знания о вертикальной и горизонтальной структуре текста. В этой связи опасным может быть коммуникативный подход к изучению языков, который проводит идею о том, что все вторые языки должны быть изучены через сами новые языки, предполагая «полное устранение родного языка, который интерпретируется как препятствие для освоения любого второго языка» [6, с. 3]. Необходимо вернуть обучающимся идею о том, что родной язык должен оставаться «ресурсом, который, будучи задействован как сознательно, так и бессознательно, помогает упорядочить и перестроить информацию на втором языке» [7, с. 572].

Нужно помнить, из каких элементов складывается русский текст и где в этой сложной конструкции наиболее сильные позиции (заголовок, подзаголовки, начало абзаца, концовка). Нужно знать, какими средствами связности располагает русский язык, зачем они вообще необходимы и как цементируют собой элементы конструкции и всю конструкцию в целом. При наличии такого знания переводчик более осознанно подходит к выбору лексических замен. Распространённая ошибка — использование в качестве лексической замены местоимения, которое может считываться двояко или не считываться вообще.

Читаем:

«Фредерико предложил Мерил пройти кастинг на главную роль в приключенческом боевике его отца “Кинг-Конг”. Последний обернулся для начинающей актрисы провалом».

Задаёмся вопросом: «последний» — это о боевике или о кастинге?

Читаем:

«Когда Мерил Стрип только начинала интересоваться кино, её сильно впечатлила игра Роберта Де Ниро в фильме “Таксист”. Именно это вдохновило ее стать актрисой такой же величины».

Задаёмся вопросом: «именно это» — это игра Роберта Де Ниро или сильные впечатления от этой игры?

Без целостности и связности никакой текст текстом не является. Если же исходный и переводной текст не проанализированы по этим аспектам, перевод рискует предложить читателю «свои» новые целостность и связность, которые могут быть оторваны и от идей автора, и от логики языка перевода.

Игнорирование прагматической составляющей текста

Современный лингвист всегда рассматривает текст в единстве содержания, формы и прагматики, в то время как практик всё ещё нередко игнорирует третью составляющую — не анализирует текст через ряд его коммуникативных задач, а на выходе рискует получить проблемы на всех уровнях: неудачно выберет слово или форму слова, создаст немотивированно экспрессивную синтаксическую конструкцию, исказит интонацию.

Некоторые переводчики забывают аксиому, которую из учебника в учебник твердят теоретики: качественный перевод — это не просто переложение текста с одного языка на другой, но переложение текста во всей полноте его коммуникативных характеристик и функциональных задач. Вспомним В. Н. Комиссарова: «В переводе сталкиваются различные культуры, разные личности, разные склады мышления, разные литературы, разные эпохи, разные уровни развития, разные традиции и установки». [8, с. 23].

Закономерно, что в своей деятельности переводчик сталкивается не только с трудностью подбора эквивалента тому или иному слову, но и с трудностью «перевода картины мира» (причём вторая трудность, очевидно, более опасна). Каждый язык существует в рамках определённой, отличной от нашей, картины мира, описывающей некую реальность. Проблема возникает не только там, где эта реальность экзотична для переводчика, но и в других — на первый взгляд, общепонятных — её проявлениях. В 2020 году формулировка «иллюстратор превращает карантинные анекдоты в сказки» воспринимается русским читателем, как неестественная, ведь «анекдот» в пору мемов — это маркер прошлого.

Удобно и полезно рассматривать текст через призму семиотики, используя понятие знака. Как мы помним, любой знак обладает тремя видами связи: во-первых, он связан с тем, что он обозначает, с каким-то предметом или явлением реальности (семантика знака); во-вторых, он связан с другими знаками, которые существуют в его системе (синтактика знака); и в-третьих, он связан с людьми, которые применяют этот знак в своей жизни и деятельности (прагматика знака). В случае, если хотя бы один из видов связи нарушается, знак перестаёт что-либо обозначать, а следовательно, перестаёт быть знаком. Слово «аттач» в письме коллеге из сферы IT выглядит органично, чего не скажешь об этом же слове в тексте обращения к чиновнику, который привык оперировать «приложениями» и потому слово «аттач» будет им либо не понято, либо воспринято как нарушение норм переписки. При этом необходимо закреплять понимание того, что в семантику знака входит не только денотативное значение (то есть соотнесённость с обозначаемым им предметом), но и значения коннотативные — эмоциональные и стилистические. Многие слова передают не только то, что ими принято обозначать, но также выражают отношение к этому предмету или явлению, дают его оценку, указывают на определённые условия, в которых разворачивается коммуникативный акт. «Наши кресла удобней» не напишешь в коммерческом предложении, формат которого исключает сугубо разговорные формулировки.

Все носители языка способны включать высказывание в контекст и производить высказывание с опорой на контекст. «Контекстуализация высказывания — основа речевой коммуникации, обязательное условие функционирования языка в качестве средства общения между людьми» [8, с. 34]. Однако конкретно-контекстуальный смысл высказывания зависит от персональных знаний, опыта, эмоций и ассоциаций тех, кто вступает в коммуникацию. Для переводчика важно считывать конкретно-контекстуальные смыслы текста, с которым он работает, и грамотно переводить эти смыслы на язык-реципиент. Теоретики указывают на необходимость «переводить текст плюс контекст», то есть не только то, что непосредственно написано, но и то, что подразумевается между строк. Читателю должны быть понятны и явленные, и скрытые смыслы, которые ему адресованы. Также переводчику нужно позаботиться о том, чтобы произвести на читателя должный эффект: убедить его в чём-то, приказать ему выполнить какое-то действие, вызвать у него нужную эмоцию и т. д. Как отмечает Н. К. Гарбовский, «всякое высказывание создается с целью получить какой-то коммуникативный эффект, поэтому прагматический потенциал составляет важнейшую часть содержания высказывания» [9, с. 116].

Авторы учебного пособия по русскому языку для переводчиков И. А. Мартьянова и В. Д. Черняк подчеркивают, что в работе с текстами «переводчику важно “сканировать” языковую личность говорящего/пишущего, определить модель его речевого поведения, тот риторический идеал, который он исповедует» [10, с. 4]. Не менее важным, по их мнению, является понимание разных демагогических стратегий и тактик, а также знание этапов порождения текста: изобретения, композиции, элокуции, оратории. Обладая этими представлениями, переводчик может сделать попытку объективной оценки достоинств и недостатков материала, с которым он работает.

«Диктат» иностранного языка

Иногда переводчик следует порядку слов исходного языка и меняет смысловые акценты, руководствуется иноязычными принципами выбора лексических средств в рамках определённого стиля (подстиля) речи, копирует интонацию исходного текста, невзирая на её несоответствие русской речевой традиции — где, например, деловое письмо всё ещё принято писать довольно сухо, а коммюнике звучит торжественно, но никак не пафосно.

В этой связи важно не только совершенствовать знание и чувство языков, но также не бояться, условно говоря, переставлять слова местами. Очевидно, например, что в отрывке «…чтобы принять проблему, вы должны признать ее наличие и начать ее решать. Исследователи выяснили, что гендер в том числе влияет на этот процесс» акцентная позиция в концовке должна принадлежать слову «гендер» (рема), а не слову «процесс» (тема). Аналогичный пример: «Больше года мне обещали, что “не придется заполнять заявление”». Сравним: «Больше года мне обещали, что “заявление заполнять не придётся”».

Преодолеть излишний (и оттого вредный) пиетет перед исходным текстом помогает в том числе осмысление текста в его целостности и связности, внимание к экстралингвистическим составляющим, анализ конструкций и слов на уровне их функции.

II. Опыт структурирования курса русского языка для переводчиков

Специальные курсы «Русский язык для переводчиков» и «Стилистика для переводчиков» строятся по общему принципу «от большого к малому и затем снова к большому». Наша цель — дать переводчику возможность посмотреть на текст под разными углами и предоставить разные инструменты анализа его структуры и наполненности.

Работа со словами

Большое внимание мы уделили вопросам бережного отношения к слову. В рамках обучения рассматриваются понятия полисемии, синонимии, антонимии, паронимии, изучаются всевозможные приёмы образности и выражения экспрессии, функции фразеологических выражений. Всё это — не в отрыве от общей теории текста: в поисках наиболее удачного слова переводчик не должен забывать о предмете своего повествования, иначе в текст могут проникать парадоксы вроде такого: «Трамп приобрел новых сторонников даже среди традиционно демократического электората: среди них те, чья консервативность оказалась относительной, и те, кто испугался слухов о демократах-социалистах». Если со второй группой всё понятно, то кто такие демократы, которые обычно консервативны, но иногда их консервативность становится относительной? Вчитываемся — и понимаем, что речь об относительно консервативных демократах.

Для учащихся полезно работать со словарём, редактировать некачественные переводы, подбирая более релевантные выражения, выполнять творческие задания, где они могут продемонстрировать свой уровень владения словом. Важно привить учащимся представление о том, что многозначность слов даёт большую свободу в выражении смыслов. Многозначность — «проявление силы, а не слабости языка» [11, с. 42], однако этой силой нужно уметь пользоваться.

Разумеется, невозможно уточнять значение каждого слова по словарю (такой трепетный подход может даже вредить органике письма), но для того чтобы в текстах не появлялись фразы в духе «в воздухе царит приятная атмосфера беззаботности», переводчику нужно всего лишь внимательнее относиться к смыслу, который он хочет выразить, и искать способ компрессии языковых средств — тогда не возникнет желания контаминировать два расхожих оборота «[что-то] царит в воздухе» и «царит [какая-то] атмосфера», тогда будут реже встречаться и плеоназмы (например, «костюмированный парад косплея»).

Значительные трудности при переводе на русский язык вызывают разного рода пассивные конструкции, в частности, предложения с глаголом-сказуемым в страдательном залоге. Эти трудности в случае с английским языком исчерпывающе описывают, например, Т. А. Зражевская и Л. М. Беляева [12, с. 41]. В одних случаях в исходном тексте форма страдательного залога образована от непереходного глагола (например, to arrive at приходить к, достигать (в переносном значении), to call upon призывать кого-л., to deal with иметь дело с, обращаться с, to dictate to диктовать, приказывать). В других — английскому переходному глаголу в русском языке соответствует непереходный, который требует ввести дополнение (например, to attend присутствовать на, to follow следовать за, to join присоединяться к, to need нуждаться в, to treat обращаться с). В третьих — мы можем иметь дело с фразеологическими сочетаниями (например, to make use of, to pay attention to, to take notice of), которые не получится перевести на русский язык эквивалентными глаголами, не переключив страдательный залог на действительный. Часто при переводе на русский язык приходится использовать действительный залог на месте страдательного или иным образом трансформировать пассивную конструкцию.

Работа с конструкциями

В рамках курса русского языка подробно рассматриваются конструкции, утяжеляющие простое предложение: цепочки однородных членов, причастные и деепричастные обороты, сравнения, уточнения.

Попытка сформулировать мысль на уровне предложения может оказаться неудачной по разным причинам. С одной стороны, «популярным становится так называемый упрощённый язык, для которого характерны простые предложения, отсутствие эпитетов, деепричастных оборотов и т. д., всё это приучает молодежь обходиться как в письменной, так и в устной речи без целых пластов лексики русского языка, без использования сложных грамматических конструкций» [13, с. 159]. С другой стороны, речь может быть, наоборот, насыщена сложными конструкциями, однако без понимания их функции и специфики бытования в языке. Приведём в качестве примера отрывок из перевода.

Оригинал:

«He studied zoology and geography at the faculty of biological science at the University of Oslo. At the same time, he privately studied Polynesian culture and history, consulting what was then the world’s largest private collection of books and papers on Polynesia, owned by Bjarne Kroepelien, a wealthy wine merchant in Oslo».

Переводчик решает соединить два предложения в одно:

«Он изучал зоологию и географию на биологическом факультете Университета Осло и в то же время самостоятельно исследовал культуру и историю Полинезии, пользуясь крупнейшей частной коллекцией книг и документов по этому региону, которая принадлежала богатому торговцу вином Бьёрну Крепелину».

При этом переводчик не обращает внимание на однообразие средств связности: союз «и» соединяет три пары однородных дополнений («зоологию и географию», «культуру и историю», «книг и документов»), он же соединяет однородные сказуемые («изучал и исследовал»). Само по себе объединение высказываний кажется вполне логичным: параллельность двух процессов — обучения в университете и самосовершенствования — органично закрепилась в соединении двух глаголов при одном местоимении-субъекте. Однако повторяющийся союз обедняет собой высказывание и создаёт слишком вязкий ритм, что в конечном счёте сказывается на эффективности коммуникативного акта.

Ещё один характерный пример: «…в таких выражениях как “застревание в прошлом”, “оставь это и живи дальше” отражаются негативные последствия чрезмерной фокусировки на прошлом» (в оригинале выражения звучат как «stuck in the past» и «Move on!»). Переводчику стоило бы ещё поработать над единообразием, ведь выше по тексту он перевёл другой ряд как «”довольствуйся малым”, “благодари судьбу”, “цени простые вещи”». Субстантивная форма «застревание в прошлом» в окружении глагольных выбивается из текста, в то время как вариант «ты застрял в прошлом» читался бы естественнее.

Определённые трудности вызывает деепричастный оборот, а точнее, поиск его места в предложении. Отрывок из перевода: «Есть множество историй о том, как токсичная маскулинность проявляется на физическом уровне: <…> о мужчине с диабетом, который пропустил обед, потому что не хотел просить помощи с подносом в кафе, рискуя впасть в кому <…>». Позиция деепричастного оборота вызывает сомнение: персонаж рискует впасть в кому, потому что не хочет просить помощи или потому что пропускает обед? Сравним: «…о мужчине с диабетом, который пропустил обед, рискуя впасть в кому, потому что не хотел просить помощи с подносом в кафе».
Сложное предложение рассматривается не столько на уровне разнообразия конструкций, сколько на уровне смысловой наполненности этих конструкций. Для перевода запутанных сложноподчинённых предложений переводчику стоит производить предварительный синтаксический анализ данного предложения: выделить подлежащее и сказуемое каждой части предложения, отыскать подчинительные союзы и союзные слова, которые укажут на характер связи между частями предложения, разобраться с второстепенными членами каждой из частей. Зачастую переводчик пренебрегает предварительным синтаксическим анализом, выбирая путь последовательного перевода конструкций.

Работа со стилем

«Ни теория, ни практика перевода не могут обходиться без стилистики, так как мельчайшие стилистические нюансы в оригинале несут большую прагматическую нагрузку, особенно в художественном произведении, и они должны обязательно учитываться переводчиком», — подчёркивает А. Я. Алексеев [14, с. 55]. Стилистическое отклонение может стать причиной недопонимания текста его читателем, а иногда исказить авторский замысел и даже «декультуризовать» его. В качестве примера А. Я. Алексеев приводит известный конфуз: в одном из первых переводов на русский Манон Леско — героиня романа аббата Прево «Histoire du chevalier des Grieux et de Manon Lescaut» — превращается в Машеньку Лескову.

Обычно переводчикам приходится работать с текстами разных сфер человеческого знания. О нишевости в своей работе большинство переводчиков только мечтает, им приходится касаться разной тематики, и даже если какой-то специалист обрёл себя в определённой области и работает на специализированную фирму, его, скорее всего, ждёт работа с разными жанрами: документ, пояснительная записка, материал научного характера, статья в журнал, коммерческое предложение — а это уже требует владения разными регистрами речи. Именно изящность стиля языка перевода на протяжении многих веков оказывалась «основным аргументом, влияющим на положительную оценку перевода» [15, с. 85].

Тексты могут быть однообразны по тематике, но располагаться в широком диапазоне стилистической палитры. И здесь нужно быть уверенно нацеленным на достижение коммуникативной установки. Во всех языках встречается, например, коммуникативная установка убеждения. Однако в русском языке для убеждения традиционно подключают риторический пафос, отсюда — обилие книжных лексем и конструкций; в английском же тексте убеждающий в первую очередь старается установить доверительные отношения с читателем, а для этого ему более релевантна разговорная природа текста. Ориентация на коммуникативную установку позволяет создавать релевантный по интонации текст.

Также переводчику необходимо развивать умение «переключать регистры» и умение «добирать» экспрессию, которая была утрачена при переводе. «При передаче экспрессивной функции, отражающей отношение отправителя к тексту, задача переводчика состоит в том, чтобы сохранить экспрессивный эффект оригинала. При этом следует учитывать, что внешне однотипные стилистические средства подлинника и языка перевода могут не совпадать по степени экспрессивности», — пишет Е. В. Бреус [16, с. 7]. Исследователь приводит пример из теоретика перевода Я. И. Рецкера: «Butler: donnish, dignified and dull» тот переводит как «Батлер: академичен, приличен и скучен». И в оригинале, и в переводе присутствует юмор. При этом в оригинале его аранжирует аллитерация, а в русском языке — рифма.

Если же переводчик специализируется на текстах определённой тематики, ему следует понимать, что для адекватности и эквивалентности перевода экспертных знаний в сфере физики, медицины или юриспруденции недостаточно. Например, для перевода научно-технического текста, отмечает Л. А. Коняева [17, с. 52–53], переводчику необходимы общие и специфические навыки, умения и следующие знания: теоретические — о фонетическом, лексическом и грамматическом строе иностранного языка; практические — об особенностях перевода научно-технических текстов; лингвистические практические знания; экстралингвистические знания. Даже если мы не в силах дать ему все эти знания в рамках общего курса языка, в наших силах — дать стимул к получению знаний по этим направлениям.

Ю. С. Степанов отмечает: «…по мере развертывания сообщения, получатель речи все время соотносит воспринимаемое с системой функциональных стилей речи и, когда достаточно длинная часть сообщения отнесена к тому или иному стилю, и, следовательно, отнесение достаточно несомненно, то он устанавливает тем самым внутреннюю норму сообщения. Каждая следующая за этим часть высказывания соотносится уже и со стилями речи, и с внутренней нормой сообщения. В результате этого, при достаточной длине высказывания и сама его внутренняя норма может перестраиваться, она — динамична» [18, с. 168]. Когда получатель речи читает журналистскую колонку, он готов к субъективности и насыщенной яркости информации, но одна из важнейших задач переводчика здесь — разобраться в авторском замысле (в его субъективном мнении и соответствующих фигурах речи, которые он может использовать для подкрепления этого мнения). Пример из журналистской колонки:

«В Лешанах люди из руководства обещали мне показать таблички, но так и не показали. Мне кажется (я говорю это наполовину в шутку) они просто не успели сделать их заново».

Выражения «говорить наполовину в шутку» и «говорить в шутку лишь наполовину» различаются значительно. В первом случае журналист как будто подстилает себе соломку, подчёркивая, что шутит. Во втором — подчёркивает едкий сарказм. От выбора формулировки зависит многое. Важно помнить, что «всякий раз, когда перевод связан не только с тем, что сказано, но и с тем, как что-то сказано, необходимо переводить и стиль» [19, с. 1].

Основы редактирования

Часто претензии к переводчикам формулируются в духе «наблюдаются проблемы со стилем». При этом далеко не всегда речь идёт о стилистических ошибках — «стиль» испытывает проблемы из-за неудачного выбора слов и словосочетаний; из-за обилия слов, которые не несут новой информации (или не несут информации вообще); из-за немотивированного порядка слов; из-за нечувствительности к ритмике.

Например, фраза «Женщина настолько удивлена красотой упаковки, что, не сдерживая ни на секунду своих эмоций, восклицает, что это так прекрасно», скорее всего, покажется заказчику перевода проблемной в плане «стиля», в то время как редактор сразу отметит здесь избыточность притяжательного местоимения «своих», повтор союза «что», который обедняет текст, и неудачный деепричастный оборот, который сбивает ритм в тексте, смысл которого (описание ярких эмоций и их выражения) требует динамики.

Редакторский взгляд позволяет замечать оплошности вроде «будущее представляется крайне смутным». Если переводчик нацелен на то, чтобы вчитываться в собственные эпитеты, он, скорее всего, заменит «смутным» на «туманным».

Собственно стилистические ошибки в категорию «проблемы со стилем» попадают тоже, как, например, активное использование в тексте пресс-релиза отглагольных существительных вместо глаголов, что придаёт пресс-релизу звучание чиновничьего отчёта (ср. осуществить расклейку объявлений — расклеить объявления). Эффективный инструмент профилактики ошибок в текстах конкретных жанров — знание самих жанров. Так, в релизе-анонсе обычно используются глаголы в форме будущего времени, а в ньюс-релизе — в форме прошедшего [20, с. 65–66].

Основы редактирования русского текста дают переводчику новые инструменты для вычитки материала. Он учится добиваться большей информативности меньшим количеством букв и знает, на какие моменты стоит обратить особое внимание. Например, упорядочить ряд однородных членов предложения, расставив компоненты сообразно логике, значению, экспрессивной нагрузке и т. д. В предложении «Участники выполняют простые движения, которые довольно легко и просто запомнить и повторить» он уже не оставит слов, которые дублируют друг друга, а напишет: «Участники выполняют простые движения, которые легко запомнить и повторить».

III. Виды практических заданий по русскому языку

Исследуя эрратологический аспект в процессе обучения переводу, А. В. Пушкина подчёркивает тот факт, что идентификация и классификация ошибок — очень важный момент для преподавателя перевода, и описывает значение различных упражнений в формировании переводческой компетенции [21, с. 75]:

1. Упражнения на перефразирование способствуют развитию речевой гибкости, минимизации переводческих ошибок, таких как самоповторы, опущения, добавления, лексико-грамматические ошибки.
2. Работа с эквивалентными парами снижает возможность нарушения норм лексической сочетаемости при переводе с одного языка на другой.
3. Упражнения на переводческие трансформации фокусируют внимание учащихся на переводческих нюансах и учат избегать буквального перевода.
4. Последовательный перевод текстов из различных областей знаний с наиболее трудными лексическими явлениями, содержащими географические названия, имена собственные, цифры, клише, культурные реалии и др. позволяют компенсировать недостаточные экстралингвистические знания обучающихся.
5. Анализ собственного перевода вырабатывает критическое отношение к процессу перевода, ошибкам понимания и выражения текста, а также ошибкам поведения переводящего.

В курсах «Русский язык для переводчиков» и «Стилистика для переводчиков» мы предлагали слушателям разные типы упражнений: они писали изложения лекций (в том числе о языке и литературе), пересказывали увиденное на видео и статичных изображениях, переводили, переводили с редакторской правкой, редактировали чужие переводы, работали со штампами в поиске свежих замен, переводили материал в одном стиле с последующим изложением этого же материала в другом стиле, создавали тексты в рамках жанров со строгим каноном. При подготовке курсов учитывалось, что переводчику необходимо развивать не только собственно языковые навыки, но также «зрительную память, догадку, прогнозирование, наблюдательность, внимание и логическое мышление» [22, с. 124].

Более эффективной видится работа над ошибками, в которой переводчик видит указания на проблему, а не её конкретное решение. Рассмотрим фразу: «Большой зрительский успех журналистке как автору сценария принес многосерийный телефильм “Матадор”, показанный телеканалом ДР». Здесь преподаватель может переставить слова местами и привести слова в порядок, например: «Как автор сценария Лизе Нёргор стала известна после многосерийного телефильма “Матадор”, который вышел на телеканале ДР». Однако переводчик лучше усвоит материал, если подтолкнуть его к решению, а не решить за него. Можно задать вопросы: «Какую информацию мы хотим сообщить?», «Кому адресована эта информация?», «Важен ли здесь основной род деятельности Лизе?», «Может ли фильм принести зрительский успех?» и т. п.

Заключение

Проанализировав успехи наших слушателей, мы можем отметить, что для совершенствования компетенций переводчика ему необходимы специализированные занятия по родному языку.

На уровне лексемы стоит уделять особое внимание многозначности и дополнительным значениям слова, ориентируя переводчика на приоритет точности, логичности, единства стиля; на уровне предложения полезно сосредоточиться на уточняющих и дополняющих конструкциях, их вариативности и функциональной наполненности; на уровне текста важно совершенствовать навыки анализа вертикальной и горизонтальной структуры текста, способности учитывать прагматическую сторону и создавать перевод, удерживая в голове образ адресата на протяжении всей работы.

При подготовке заданий по русскому языку для переводчиков стоит сосредоточиться не только на грамматике, теории текста и стилистике, но также развивать логическое мышление и память (здесь хорошие результаты дают задания-изложения), способность находить простое решение для сложных задач (здесь демонстрирует эффективность работа над чужими ошибками — редактирование некачественных переводов), умение, с одной стороны, уходить от штампов (полезно, например, поискать свежие замены для них), а с другой стороны — действовать в рамках заданного канона, будь то определённый жанр или конкретный документ, который по традиции принято оформлять определённым образом.

Список литературы

1. Мирам Г. Э. Профессия: переводчик. Киев: Ника-Центр, 2000.
2. Макшанцева А. М. Родной язык в системе подготовки переводчиков // Вестник Московского университета. Сер. 22. Теория перевода. 2012. № 2. С. 63–71.
3. Аликина Е. В. Введение в теорию и практику устного последовательного перевода: учебное пособие. М.: Восточная книга, 2010.
4. Беллос Д. Что за рыбка в вашем ухе? М.: «Азбука-Аттикус», 2011.
5. Валгина Н. С. Теория текста. М.: Логос. 2003.
6. Valcea C. First language transfer in second language acquisition as a cause for error-making in translations // Diacronia, Universitatea „Alexandru Ioan Cuza” din Iași. 2020. № 11. P. 1–10.
7. Yadav, M. The Role of Mother Tongue in Second Language Learning // International Journal of Research”. № 1 (11), 2014. P. 572–582.
8. Комиссаров В. Н. Современное переводоведение: учебное пособие. М.: ЭТС, 2002.
9. Гарбовский Н. К. Перевод — искусство // Русский язык и культура в зеркале перевода. Материалы Международной научно-практической конференции. М.: МГУ, 2008. С. 112–123.
10. Мартьянова И. А., Черняк В. Д. Русский язык для переводчиков: учебное пособие. СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2012.
    Голуб И. Б. Стилистика русского языка. М.: Айрис-пресс, 2010.
11. Зражевская Т. А., Беляева Л. М. Трудности перевода с английского языка на русский. М.: Международные отношения, 1972.
12. Рахимбекова Л. Ш., Мэн Л. К вопросу о свободном владении родным языком как обязательном качестве переводчика // Вестник МГЛУ. 2016. № 22 (761). С. 155–163.
13. Алексеев А. Я. Сопоставительная стилистика. Днепропетровск: НГУ, 2012.
14. Костикова О. И. К основаниям теории переводческой критики // Вестник московского университета. Сер. 22. Теория перевода. 2008. № 1. С. 82–98.
15. Бреус Е. В. Теория и практика перевода с английского языка на русский: учебное пособие. М.: УРАО, 2003.
16. Коняева Л. А. О некоторых трудностях научно-технического перевода // Перевод и сопоставительная лингвистика. УГИ. 2015. № 11. С. 50–54.
17. Степанов Ю. С. Французская стилистика. М.: УРСС, 2003.
18. Boase-Beier J. Stylistics and Translation // K. Malmkjaer and K. Windle (eds). The Oxford Handbook of Translation Studies, Oxford: Oxford University Press, 2011.
19. Балахонская Л. В. PR-текст: структура, содержание, оформление. СПб.: Свое издательство, 2015.
20. Пушкина А. В. Эрратологический аспект в процессе обучения переводу // Полилингвиальность и транскультурные практики, РУДН. 2013. № 4. С. 73–76.
21. Есакова М. Н., Кольцова Ю. Н., Литвинова Г. М. Особенности преподавания русского языка в русскоязычной и иностранной аудиториях: проблемы подготовки переводчиков // Вестник Московского университета. Сер. 22. Теория перевода. 2011. № 3. С. 112–125.

References

1. Miram G. Je. Professija: perevodchik. Kiev: Nika-Centr, 2000.
2. Makshanceva A. M. Rodnoj jazyk v sisteme podgotovki perevodchikov // Vestnik Moskovskogo universiteta. Ser. 22. Teorija perevoda. 2012. № 2. S. 63–71.
3. Alikina E. V. Vvedenie v teoriju i praktiku ustnogo posledovatel’nogo perevoda: uchebnoe posobie. M.: Vostochnaja kniga, 2010.
4. Bellos D. Chto za rybka v vashem uhe? M.: «Azbuka-Attikus», 2011.
5. Valgina N. S. Teorija teksta. M.: Logos. 2003.
6. Valcea C. First language transfer in second language acquisition as a cause for error-making in translations // Diacronia, Universitatea „Alexandru Ioan Cuza” din Iași. 2020. № 11. P. 1–10.
7. Yadav, M. The Role of Mother Tongue in Second Language Learning // International Journal of Research”. № 1 (11), 2014. P. 572–582.
8. Komissarov V. N. Sovremennoe perevodovedenie: uchebnoe posobie. M.: JeTS, 2002.
9. Garbovskij N. K. Perevod — iskusstvo // Russkij jazyk i kul’tura v zerkale perevoda. Materialy Mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii. M.: MGU, 2008. S. 112–123.
10. Mart’janova I. A., Chernjak V. D. Russkij jazyk dlja perevodchikov: uchebnoe posobie. SPb.: Izd-vo RGPU im. A. I. Gercena, 2012.
11. Golub I. B. Stilistika russkogo jazyka. M.: Ajris-press, 2010.
12. Zrazhevskaja T. A., Beljaeva L. M. Trudnosti perevoda s anglijskogo jazyka na russkij. M.: Mezhdunarodnye otnoshenija, 1972.
13. Rahimbekova L. Sh., Mjen L. K voprosu o svobodnom vladenii rodnym jazykom kak objazatel’nom kachestve perevodchika // Vestnik MGLU. 2016. № 22 (761). S. 155–163.
14. Alekseev A. Ja. Sopostavitel’naja stilistika. Dnepropetrovsk: NGU, 2012.
15. Kostikova O. I. K osnovanijam teorii perevodcheskoj kritiki // Vestnik moskovskogo universiteta. Ser. 22. Teorija perevoda. 2008. № 1. S. 82–98.
16. Breus E. V. Teorija i praktika perevoda s anglijskogo jazyka na russkij: uchebnoe posobie. M.: URAO, 2003.
17. Konjaeva L. A. O nekotoryh trudnostjah nauchno-tehnicheskogo perevoda // Perevod i sopostavitel’naja lingvistika. UGI. 2015. № 11. S. 50–54.
18. Stepanov Ju. S. Francuzskaja stilistika. M.: URSS, 2003.
19. Boase-Beier J. Stylistics and Translation // K. Malmkjaer and K. Windle (eds). The Oxford Handbook of Translation Studies, Oxford: Oxford University Press, 2011.
20. Balahonskaja L. V. PR-tekst: struktura, soderzhanie, oformlenie. SPb.: Svoe izdatel’stvo, 2015.
21. Pushkina A. V. Jerratologicheskij aspekt v processe obuchenija perevodu // Polilingvial’nost’ i transkul’turnye praktiki, RUDN. 2013. № 4. S. 73–76.
22. Esakova M. N., Kol’cova Ju. N., Litvinova G. M. Osobennosti prepodavanija russkogo jazyka v russkojazychnoj i inostrannoj auditorijah: problemy podgotovki perevodchikov // Vestnik Moskovskogo universiteta. Ser. 22. Teorija perevoda. 2011. № 3. S. 112–125.